И вот впереди показались первые многоэтажки. В каждом из домов светилась вертикальная полоса окон, но свет этот был тусклый и жутковатый, совсем не такой, как теплые лампочки на лестничных площадках в земных городах. И не видно было ни единого одиноко светящегося окошка, где кто-то заработался допоздна или просто моет полы в конторе. Из каждого дома вышел один человек – видимо, сторож – и двинулся в обход здания. Мег они как будто и не видели. Во всяком случае, внимания на нее не обратили, и она прошла мимо.

«Что же у меня есть такого, чего нет у ОНО? – вдруг подумала она. – Ну что у меня может быть?»

Теперь Мег проходила мимо самых высоких деловых зданий. Там тоже тускло горели вертикальные линии окон. Стены слегка светились, слабо подсвечивая улицы. Впереди показался ЦЕНТР централизованной координации. Интересно, красноглазый там так и сидит? Или его все же отпускают спать? Но Мег нужно было не туда, хотя сейчас, по сравнению с ОНО, красноглазый действительно казался милым, добрым дедушкой, за которого себя выдавал. Но он никак не мог ей помочь в поисках Чарльза Уоллеса. Ей надо идти прямиком к ОНО.

«ОНО не привыкло, чтобы ему сопротивлялись. Папа говорил, что именно так ему удалось выстоять и именно благодаря этому нам с Кальвином удалось продержаться так долго. Тогда меня спас папа. Теперь тут никого нет и спасать меня некому. Придется самой. Придется противостоять ОНО в одиночку. Ну что же у меня есть такого, чего ОНО не имеет? Нет, сопротивляться ОНО точно может. ОНО просто не привыкло, чтобы другие ему сопротивлялись…»

ЦЕНТР централизованной координации перегородил своей прямоугольной махиной весь конец площади. Мег свернула, чтобы его обойти, и слегка – совсем чуть-чуть – замедлила шаг.

До громадного купола, где обитало ОНО, оставалось совсем немного.

«Я иду к Чарльзу Уоллесу. Это главное. Вот о чем надо думать. Лучше бы я ничего не чувствовала, как было сначала. Ну а вдруг ОНО упрятало его куда-нибудь в другое место? Вдруг его там нет?

Нет, все равно сначала надо туда. Иначе я этого никак не узнаю».

Мег брела все медленнее и медленнее. Она миновала громадные бронзовые двери, колоссальную махину ЦЕНТРА централизованной координации, и вот наконец впереди показался странный, сияющий, пульсирующий купол ОНО.

«Папа говорил, что бояться нормально. Он так и сказал – не бойся страха. А миссис Кто сказала… я не понимаю, что она сказала, но, кажется, она хотела, чтобы я не стыдилась того, что я – всего лишь я и что я такая, какая есть. А миссис Что велела запомнить, что она меня любит. Вот о чем надо думать. А не о том, как мне страшно. И что я не такая умная, как ОНО. Миссис Что меня любит. А когда тебя любит такое существо, как миссис Что, это что-нибудь да значит!»

И вот она пришла.

Как бы медленно она ни плелась под конец, ноги все-таки принесли ее сюда.

Прямо напротив высилось круглое здание, со стенами, вспыхивающими фиолетовыми языками пламени, с серебристой крышей, пульсирующей вспышками, которые Мег казались безумными. И снова она почувствовала, как свет, ни теплый ни холодный, тянется к ней, увлекая ее к ОНО.

Раздался чмокающий звук, и Мег очутилась внутри.

Из нее как будто дух вышибли. Девочка принялась хватать воздух ртом, пытаясь дышать в своем собственном ритме, не подчиняясь назойливому ритму ОНО. Она чувствовала внутри своего тела неумолимое биение, подчиняющее себе ее сердце, ее легкие…

Но не ее самое. Не саму Мег. Ее ОНО пока что не подчинило.

Девочка быстро-быстро заморгала, не в такт этому ритму, и вот наконец багровая пелена растаяла и зрение к ней вернулось. Вот он, мозг, вот оно, ОНО – пульсирующее и трепещущее на своем возвышении, рыхлое, обнаженное, тошнотворное. Чарльз Уоллес сидел на корточках рядом с ОНО, глаза у него по-прежнему медленно вращались, рот был по-прежнему приоткрыт – все было так же, как тогда, когда Мег видела его в последний раз, и лоб у мальчика подергивался в такт омерзительному ритму ОНО.

Когда Мег его увидела, ее снова как будто ударили под дых, потому что она заново осознала, что видит Чарльза и в то же время совсем не Чарльза. Где же Чарльз Уоллес, ее любимый, ненаглядный Чарльз Уоллес?

«Что же во мне есть такого, чего ОНО не имеет?»

– В тебе нет ничего такого, чего не было бы у ОНО, – холодно ответил Чарльз Уоллес. – Как славно, что ты вернулась, сестрица. Мы тебя ждали. Мы знали, что миссис Что пошлет сюда тебя. Она ведь наш друг, ты же знаешь.

На один кошмарный миг Мег ему поверила, и в этот момент она ощутила, как ОНО вбирает в себя ее разум.

– Э-э, нет! – крикнула она во все горло. – Нет! Врешь!

И на какое-то время она снова вырвалась из хватки ОНО.

«До тех пор, пока мне удается как следует разозлиться, ОНО меня не получит.

Может, это и есть то самое, чего ОНО не имеет?»

– Ерунда, – сказал Чарльз Уоллес. – Нет у тебя ничего такого, чего не было бы у ОНО.

– Врешь! – повторила Мег, не испытывая ничего, кроме гнева, к этому мальчишке, который вовсе не был Чарльзом Уоллесом.

Да нет, это был не гнев – это было отвращение; это была ненависть, чистая, незамутненная ненависть. И, поддавшись этой ненависти, Мег тут же начала поддаваться ОНО. Перед глазами поплыли багровые клубы; живот начал подергиваться в такт его ритму. Все тело дрожало от силы этой ненависти – и от мощи ОНО.

Последним обрывком сознания Мег выдернула свой разум и тело из трясины. Нет, ненависть явно не то, чего нет у ОНО. О ненависти ОНО знает все.

– Ты все врешь! И про миссис Что ты тоже врал! – заорала она.

– Миссис Что тебя ненавидит, – сказал Чарльз Уоллес.

И вот тут ОНО совершило роковую ошибку. Потому что Мег, не задумываясь, ответила:

– Нет, миссис Что меня любит! Она мне сама сказала, что любит меня!

И тут она все поняла.

Она все поняла!

Любовь!

Вот что у нее есть, а у ОНО нету.

С ней была любовь миссис Что, и любовь папы, и любовь мамы, и настоящего Чарльза Уоллеса, и близнецов, и тетушки Твари.

И ее собственная любовь к ним ко всем.

Но как же ее использовать-то? Что надо делать?

Наверно, если возлюбить ОНО, ОНО усохнет и умрет, потому что любви ОНО не вынесет – в этом Мег была уверена. Но она, в своей глупости и слабости, в своем ничтожестве, не способна была возлюбить ОНО. Возможно, это было не так уж трудно, но она просто не могла.

Зато она могла любить Чарльза Уоллеса!

Своего родного Чарльза Уоллеса, настоящего Чарльза Уоллеса, мальчика, за которым она вернулась на Камазоц, к ОНО, малыша, который был намного важнее ее и в то же время был пока еще так беззащитен.

Да, она могла возлюбить Чарльза Уоллеса.